Весеннее обострение митинговой активности при всем многообразии участвующих в нем сил ясно демонстрирует одно - патерналистский характер не только российского государства, но и общества, желающего вместо властного «вождя» того или иного оппозиционного. Тогда как для регионализма оппозиция вовсе не является самоцелью - его стратегия не отрицательна, но утвердительна: пробудить культурную специфику регионов, превратить их из унылой «провинции» в яркие и современные пространства, где интересно жить. Если власть препятствует этому - к ней находятся в оппозиции. А если власть сама добивается того же? Как ни странно, в современной России возможно и такое...

Победа Януковича и катастрофический провал Ющенко на украинских выборах во многом были обусловлены тем, что последний так и не решился на назревшую федерализацию страны, продолжая уповать на унитарный идеал «державности». В некотором парадоксальном смысле Ющенко можно уподобить историческим вождям российского Белого движения, которые также бились за «единую и неделимую», чем только оттолкнули от себя все региональные силы - точнее, подтолкнули их к красным, обещавшим «свободу народам». Какая это оказалась «свобода» - известно... 

«Столичность» или «провинциальность» - это не столько географические определения, сколько именно мировоззренческие. Для России (не считая времен демократической Новгородской республики) всегда было характерно резко-контрастное, имперское разделение на лидирующую «столицу» и вторичную «провинцию». Поэтому активные жители многих регионов неуклонно рвутся «покорять Москву» (иногда Петербург). Это работает централистский стереотип о том, будто «полноценно реализоваться» можно только там. Однако тот же стереотип продолжает работать и дальше - некоторые из этих «новых москвичей» вдруг осознают вторичность самой Москвы по отношению к Западу. Впрочем, подобное «провинциальное» самовосприятие характерно и для собственно московских «западников». Кое-кто из них уезжает «покорять Запад» - но там к своему удивлению обнаруживает отсутствие этой «столично-провинциальной» схемы. Или, во всяком случае, ее куда меньшую значимость, чем на родине.

Имперский энтузиазм ведет к национальному самоотречению. Нация, которая бросает все свои силы на строительство империи, в итоге остается на бобах: империя рано или поздно распадается, а ее строители вдруг обнаруживают, что у них не осталось ничего, кроме обиды на весь белый свет.